60 лет назад, 14 октября 1964 года, был снят со всех должностей и отправлен на пенсию один из самых противоречивых руководителей советского государства — первый секретарь ЦК КПСС, председатель Совета министров СССР Никита Сергеевич Хрущев. Его правнучка, профессор Новой школы в Нью-Йорке Нина Хрущева представила в России биографию своенравного лидера советского государства «Никита Хрущев. Вождь вне системы». В этой книге она объясняет, почему Хрущева можно назвать деспотом, сравнить с колобком и как пенсия утолила его жажду власти.
Презентация солидной монографии объемом почти в 850 страниц состоялась на площадке партии «Яблоко» в Москве. Примечательно, что Нина Хрущева является одновременно и внучкой, и правнучкой Никиты Сергеевича. Дело в том, что мать Нины Хрущевой была внучкой Никиты Сергеевича, однако после гибели ее отца в 1943 году Никита Сергеевич удочерил свою внучку.
Миллион, миллион, миллион голосов
По словам автора, первоначальный вариант биографии деда-прадеда был соткан из множества источников. Текст был похож на стенограмму миллиона голосов, среди которых совершенно терялась интонация самого автора.
Тогда Нина Хрущева решила переделать книгу и оставить только два голоса. Первый — это летописец, документирующий биографию исторического героя, а второй — ребенок, который рассказывает о жизни своего прадеда.
Автор признает, что росла с «определенным восприятием» Хрущева: «В семье к нему относились, можно сказать, как к жертве. А потом я стала смотреть документы, на меня это произвело неизгладимое и ужасное впечатление, — продолжает Нина Хрущева. — Одно дело — знать, что он подписывал сталинские документы, но совсем другое — видеть их. Смотреть на фотографию, где он, например, запечатлен с Ионой Якиром, а через два года видеть его подпись на расстрельном приказе».
По словам Хрущевой, в своей работе она пыталась понять феномен «тонкошеих вождей». «Меня интересует, как страна вдруг начинает говорить одним голосом, хотя какие-то люди с этим не согласны», — добавляет она.
Никита Сергеевич был «абсолютным приспешником Сталина». «Есть знаменитая фотография 1936 года, когда он был начальником Москвы. Он сидит рядом со Сталиным и смотрит на него не просто влюбленными глазами, а глазами человека, который готов спать у Сталина под ногами».
Автор книги нашла свидетельства того, что на первых порах Хрущев постоянно говорил про Сталина и рассказывал, «какой он любезный и душевный». «И здесь меня интересовал вопрос: он это делал искренне или уверял себя, что делал искренне», — отмечает она.
По словам Хрущевой, в написании книги ей очень помог главред журнала «Дилетант» (2011-2020) Виталий Дымарский (признан в РФ иноагентом). «Каждый раз, когда я подходила к окну, чтобы кидаться вниз, потому что я больше не могла писать про начало карьеры Хрущева, он мне говорил: «Ничего-ничего, дойдешь до XX съезда и тебе станет лучше»». Обещание Дымарского подействовало.
Страсти по докладу
После смерти Сталина желание изменить созданную им систему возникло у всех. «После каждого Сталина приходит свой Хрущев», — резюмирует автор книги.
Есть свидетельства, что через какое-то время после смерти вождя у Хрущева с Ворошиловым был разговор, в ходе которого маршал сказал: «Никита, не надо больше крови».
Вячеслав Молотов, Лазарь Каганович и Климент Ворошилов допускали возможность доклада, но предлагали делать его не на XX, а на XXI съезде. Во-первых, они утверждали, что ничего для этого доклада не подготовлено. А во-вторых, они напирали на то, что делать доклад через месяц после смерти Сталина «было как-то слишком».
Хрущев ответил на предложение о переносе очень кратко: «Если мы доживем до следующего съезда». Можно допустить, он боялся, что его сметут. Возможна и другая версия: Хрущев был таким человеком, что если он что-то решал, то это должно быть сделано немедленно. Вместе с тем, Хрущев был единственным из высших чиновников той поры, который много раз повторял, что у него руки по локоть в крови.
Доклад написал Петр Поспелов, который занимался реабилитацией жертв сталинских репрессий. По словам Хрущевой, в высшем эшелоне были дебаты, кто и когда будет читать этот доклад. Есть версия что Никите Сергеевичу предложил читать доклад Каганович, предполагая, что этот текст уничтожит докладчика. Вероятно, и сам Хрущев не был уверен, что переживет доклад. Он даже не позвал на съезд свою жену Нину Петровну, опасаясь, что она может не сдержаться и выступить против.
Партзадание — жена
Одной из особенностей, выделяющих работу Хрущевой из ряда иных жизнеописаний Никиты Сергеевича, является внимание к членам семьи советского лидера. Например, автор отмечает удивительное чувство юмора, присущее Нине Петровне. В книге содержится много любимых анекдотов супруги советского лидера. Она была очень образованным человеком, знала три языка: польский, украинский и английский, на которых свободно говорила.
По мнению правнучки, Нина Петровна «выполняла партийное задание — она была женой первого секретаря ЦК». Будучи опытной пропагандисткой, она прекрасно отдавала себе отчет в своих действиях. Например, есть знаменитая фотография, где Хрущева встречается с Жаклин Кеннеди. Супруга американского президента одета очень стильно, а вот Нина Петровна — в каком-то цветастом халате. «Это был пропагандистский ход, — уверена автор книги. — Хрущевы хотели показать себя такими, какие они есть, и заставить американцев с этим считаться». Вместе с тем, когда убили Кеннеди, Нина Петровна сделала запись в книге соболезнований, нарушив протокол, «потому что была знакома с Жаклин».
Картина, выбранная для обложки книги, также связана с Ниной Петровной. Портрет первого секретаря ЦК КПСС написала французская художница Надежда Ходасевич-Леже — спутница французского художника, коммуниста Фернана Леже. Несмотря на общность идеологии, Никита Сергеевич совершенно не разделял художественного направления Леже. Советский лидер был поклонником исключительно соцреализма, а остальные направления отвергал как буржуазные.
«Портрет Хрущева был первой работой Нади, — рассказывает автор книги. — Художница решила подарить его Хрущеву. Она показала работу Нине Петровне, которая сдержанно ответила: «Спасибо, это очень интересно». Потом пришла моя мама и воскликнула: «Ой, какой потрясающий портрет». На это бабушка Нина предложила: «Ну возьми его себе. Ты же любишь такое вопиющее». И этот вопиющий портрет провисел у нас больше 60 лет».
Сказочный деспот
В своей книге Нина Хрущева старалась объяснить действия деда-прадеда, но не оправдывать его. Размышляя над его поступками, она внезапно подходит к описанию Никиты Сергеевича через призму героя русской сказки.
«Он все время играл Ивана из сказки, и он, конечно, был абсолютный колобок, который постоянно выкатывался за пределы властной системы», — рассказывает автор книги. — Например, все были генеральными секретарями, а он — первым».
Хрущев мог сперва поставить рациональные цели, однако потом уходил «за сказочные горизонты». «Поднятая целина — это скатерть самобранка, спутник — это ковер самолет, а жилищная программа — это практически с печки каждому по дворцу», — считает Нина Хрущева.
Эти личностные особенности не позволяют его поставить в ранг диктаторов. Он был типичным деспотом, утверждает автор, так как диктатура не позволяет себе таких виражей, такого уровня волюнтаризма, а деспотия позволят.
В 1961-1962 годах Хрущев как будто играет с интеллигенцией, говорит «все будет хорошо, пишите что хотите», а потом выходит с утверждением, что «искусство — это дальнобойное оружие». «Вы представляете, сидит целый зал интеллигенции, а он им сообщает, что теперь все должны писать, как Шолохов», — рассказывает Хрущева.
«Никита Сергеевич постоянно выносил сор из избы. Он вообще не мог молчать. Если открывал рот, то остановить его было невозможно», — вспоминает его внучка- правнучка, добавляя, что это качество сильно раздражало Молотова — типичного чиновника диктаторского режима.
Хрущева вспоминает, как в последний день рождения прадеда он спросил ее, что она читает. Хрущева ответила: «Хижина дяди Тома», на что он тут же начал рассказывать про расизм в Америке.
Еще одна причина, по которой Хрущева можно отнести к деспотам, а не диктаторам заключается в том, что у него не было большой теоретической доктрины. В отличие, например, от Сталина, оставившего целое собрание сочинений. У Хрущева, конечно, были некоторые идеи, но они не имели никакой проработки. Например, он собирался отменять диктатуру пролетариата, так как она не позволяла обеспечить никакой свободы. Он также собирался переписать конституцию, в которой планировал закрепить ротацию власти и даже возможное разделение партии на партию крестьян и партию рабочих. Однако все эти затеи так и не дошли до этапа реализации.
Нина Хрущева много внимания уделят человеческому измерению своего прадеда. Она описывает, в частности, его визит в Америку, когда советского лидера пригласили в Голливуд и показали репетицию канкана: «Нина Петровна сидит, не знает куда деть глаза, потому что стыдно, дети радуются, потому что наконец показали что-то буржуазное. И Никита Сергеевич тоже довольный. Актриса Ширли Маклейн показала ему движения, и он с ней ноги задирал. Есть соответствующие кадры».
Когда они выходили из зала, глава МИД СССР Андрей Громыко прошептал: «Мои коммунистические глаза бы на это не смотрели». И после этого Хрущев постоянно стал пародировать канкан, поднимал полы пиджака и говорил, какое это буржуазное искусство. «То есть у него инстинкты были нормальные, а дальше включалась система и он начинал делать что-то совершенно другое», — добавляет Нина Хрущева.
Лекарство от власти
Размышляя о природе власти, автор указывает на ответственность лидера за действия, совершенные при его правлении. «Был доклад на XX съезде, но был и 1956 год в Венгрии. Он не приказал арестовать Имре Надя, но все равно это останется за ним. Он не приказывал расстреливать Новочеркасск, но все равно это останется за ним», — отмечает Хрущева.
По словам правнучки, Никиту Сергеевича о заговоре предупреждали несколько раз. Он собирался уходить, но планировал это сделать в 1966 году после XXIII съезда. «Он принял отставку и считал, что это одна из самых больших его заслуг — он ушел, на пенсии, не убит и продолжает жить дальше», — рассказывает автор книги. По ее словам, Хрущев любил Некрасова и говорил, что на пенсии у него будет много времени, чтобы прочесть все, что он хотел.
Бывший партийный лидер остро переживал свое участие в сталинских репрессиях и «этот момент перестал быть контрапунктом, когда он перестал представлять эту власть». «Я хочу на пенсию, попить чайку, чтобы из Кремля не сразу в Мавзолей», — цитирует Хрущева слова своего прадеда.
«Многие говорят, что после 1961 года, если выражаться современным языком, у Хрущева начала ехать крыша, — отмечает автор. — То есть, если до этого он еще мог слушать тех, кто ему возражал, то после 1961-го перестал». Таким образом, даже если бы Хрущев остался, дальше по пути демократизации страна бы все равно уже не пошла…
Дмитрий Волин
На обложке: презентация книги политолога Нины Хрущевой «Никита Хрущев: Вождь вне системы». © Фото: Дмитрий Волин, «Кремлевский холм»
* При использовании материалов портала активная ссылка на kremlinhill.com обязательна!
🔔 Подписывайтесь на нас https://t.me/kremlinhill
© 2018 — 2024, Кремлевский холм. Страницы истории. Все права защищены.
КРЕМЛЁВСКИЙ ХОЛМ. Страницы истории 